Здесь вы найдете все для детского развития и творчества!

Дунайский крестьянин

Не судите людей по наружности —
Вот старый и добрый совет.
Как ошиблась на этом мышка —
Мне пришлось уже однажды рассказывать;
А еще у меня в подтверждение
Есть Сократ, есть Эзоп и есть один дунайский мужик,
Чей портрет нам оставил Марк Аврелий.
Сократа и Эзопа вы знаете —
А мужик, в двух словах, был вот каков:
Подбородок в лохматой бороде,
Сам весь волосатый,
Похожий на необлизанного медведя;
Под густою бровью — глаз,
Острый взгляд, кривой нос, толстые губы,
Плащ из козьей шкуры
И пояс из водных стеблей.
Вот такого склада мужик
Пришел в Рим посланцем из дунайского края,
Где уж не было мест,
Чтоб укрыться от цепкой римской жадности.
Он пришел и сказал:
"Вы, сенаторы, и вы, римские граждане,
Я молю, да помогут вам боги,
Правящие мой язык,
Не молвить здесь недолжного слова;
А без бога проникают в умы
Только зло и несправедливость —
Не прибегнешь к богам — и преступишь божий закон.
Так и нас казнит римская жадность —
Нашими грехами, а не своими подвигами
Сделался Рим средством нашей кары.
Берегитесь, римляне: вдруг небеса
Выместят на вас наши муки и слезы,
В справедливый черед
Дадут в руки нам меч сурового мщенья
И в гневе своем
Вас повергнут под наше рабство!
В самом деле — за что мы в вашей власти?
Чем вы лучше ста любых иных народов?
По какому праву вы — владыки мира?
Зачем тревожить невинных?
Мы мирно пахали счастливые поля,
Наши руки свыклись с плугом и с ремеслами.
Чему научили вы германцев?
В них есть и отвага и сноровка,
А будь в них ваша любовь
К насилию и наживе —
Быть может, и власть была бы не ваша, а их,
И быть может, не так бесчеловечна.
Не вмещается в ум,
Что творят с нами ваши наместники.
Осквернена
Даже святость ваших жертвенников,—
Ибо знайте, что боги бдят
И над нами, и в вашем образе
С ужасом они видят
Презренье к себе, презренье к своим храмам
И корысть, доходящую до ярости.
Римские пришельцы ничем не сыты:
Непомерными усилиями
Угождают им земля и труд людской.
Отзовите их! Мы не хотим
Им в прокорм возделывать поля,
Покидаем города, бежим в горы,
Расстаемся с милыми подругами,
Водимся лишь с дикими медведями,
Чтобы не рождать детей на муки,
Не плодить народ для римского гнета.
А которые рождены,
Тем желаем мы недолгих дней:
Так беда умножается преступлением
Из-за ваших наместников. Отзовите их!
Они нас учат лишь неге и пороку —
Скоро и германцы станут, как они,
Племенем корыстным и хищным.
Вот все, что я вижу в Риме;
Неужели делать больше нечего?
Если не к кому идти с дарами,
Подносить пурпур, то тщетно надеяться
На защиту законов; да и в службе законов
Несчетны проволочки. Но сурова моя речь,
И должна уже быть вам не по сердцу.
Я кончаю. Назначьте смерть
За не в меру правдивую жалобу!"
Он сказал; он лег; и дивится народ
И уму, и сердцу, и слову
Распростертого пред ними дикаря.
Он пожалован в патриции —
Вот достойная мзда за такую речь!
Новые назначены наместники,
И сенат предписал указом
Эту речь в образец всем будущим ораторам —
Ибо в Риме уже давно
Ничего было не слыхано подобного.
 
1 1 1 1 1 1 1 1 1 1
Добавить комментарий

Защитный код
Обновить

Яндекс.Метрика